– А это ещё что такое, Hipmount?
– Это прибор, который можно прицепить на пояс. Он в прочном литом пластмассовом футляре, который цепляешь за пояс.
– Окей, понял. Что ещё? В моём собственном списке стоит: лампы, смена батареек, компас, неопреновый костюм…
– Да, и самый тёплый, какой только сможешь достать.
– Ласты потребуются?
– Я бы взял, но на поясе. Но потренируйся, управишься ли ты со свинцовым поясом и прочными подводными ботинками.
– Просто пройтись, ты хочешь сказать?
– Ну да… Не относись к этому легкомысленно. Я бы не хотел увидеть твоё имя на чёрной стене. – На чёрной стене в их клубном здании вывешивались таблички с именами членов Общества, погибших во время экспедиций. – Кстати, кто пойдёт с тобой?
– Лучше всего, если бы приехал ты.
Хардинг тихо засмеялся.
– Нет, не получится. Я расписан до будущего года. Не хотел бы вгонять тебя в панику – если это действительно подземный ход сквозь скалы, пробитый руками человека, то риск невелик. Если бы ты мне сказал, что хочешь, как начинающий аквалангист, сразу же погрузиться в затонувший корабль, то я бы тебе рассказал несколько историй, от которых у тебя встанут дыбом волосы.
Стивен глянул на Иешуа, потом на Юдифь. Оба следили за его телефонным разговором с угасающим интересом, поскольку ничего в нём не понимали. Приходилось ли кому-нибудь из них нырять?
– Но погоди-ка, – Хардингу пришла в голову какая-то мысль. Стивен слышал, как на заднем плане что-то зашелестело. Некоторое время был слышен только шум моря, потом снова появился Хардинг: – Я тут взял мою записную книжку, момент… Я могу дать тебе номера трёх ныряльщиков, которые живут в Израиле, я их хорошо знаю. Надёжные парни. Один живёт в Хайфе, два других – в Эйлате. Ты записываешь?
– Да, – Стивен записал номера телефонов. Один был инструктором по подводному плаванию в Эйлате, другой даже держал прокат подводного снаряжения. Эйлат располагается в самой южной точке Израиля, единственный израильский город на Красном море, и там много туристов, желающих понырять.
– Ну, мне пора закругляться, – сказал Хардинг на прощанье. – Надеюсь, мои советы тебе хоть немножко помогут. Если ещё что-то понадобится, звони в любое время. Завтра в этот час я буду наверху, потом ещё вечером, примерно с семи часов Восточного времени – не знаю, сколько это будет там у вас…
– Будет очень поздно.
– Окей, как я сказал – в любое время. И удачи!
Эйзенхард снова сидел с двумя руководителями раскопок и канадским историком в переговорной комнате и чувствовал, что бесконечные дебаты уже начинают его раздражать. Он больше не принимал участия в дискуссии, даже не вникал, о чём шла речь, а ломал себе голову над сегодняшним разговором со Стивеном Фоксом в Американской библиотеке. Знал ли Фокс что-то в действительности или только делал вид, что знает?
И, как это уже часто бывало, в какой-то момент распахнулась дверь, вошёл Джон Каун, одетый, как всегда, так, будто они находились в конференц-зале где-нибудь на Манхэттене, а не в лагере посреди пустыни, и, разумеется, рядом с ним был неотлучный Райан, похожий на человекоподобную акулу. Каун держал в руках несколько исписанных листков из записной книжки. Он подошёл к столу и оглядел всех присутствующих. Тут и Эйзенхардт переключился на внимание. Воздух внезапно будто зашипел и запузырился. Каун просто полыхал от еле сдерживаемой энергии, в его глазах сверкало победное торжество. Что-то произошло.
Ни одного из трёх аквалангистов застать не удалось. Стивен смотрел на маленький телефонный аппарат в своей руке так, как будто это он один был во всём виноват.
– Идём, – сказал Иешуа. – Давайте поедим, а потом сделаешь ещё одну попытку.
Стивен посмотрел на него и внезапно почувствовал смертельную усталость. Он не хотел подниматься с кровати, куда-то идти, он хотел остаток жизни больше не двигаться с места.
– Сходите без меня, – глухо произнёс он. – Я не хочу есть, и мне ещё нужно сделать пару звонков в мой банк. Это странствие по затопленному подземелью столицы пустыни – недешёвое удовольствие.
Юдифь не хотела идти без него. Но Иешуа напустился на неё, что он сильно проголодался и не может больше ждать.
– Идите, – настаивал Стивен. – Я думаю, мне как раз кстати будет побыть одному и кое о чём поразмыслить.
В конце концов брат с сестрой ушли, хотя Юдифь сделала это очень неохотно.
– Если ты передумаешь, – сказал Иешуа, – то мы в ресторанчике напротив, окей?
– Приятного аппетита.
Дверь комнаты закрылась за ними, стихли их шаги по коридору, а Стивен всё ещё смотрел на чудовищный лилово-зелёный узор покрывала, на бумаги, лежащие вокруг него, и ему казалось, что ему становится всё тяжелее и тяжелее. Он почувствовал сильное желание одним движением смахнуть с кровати все эти карты, все эти копии и блокнот, чтобы больше никогда их не видеть, однако этот импульс увяз в неодолимой инертности, которая опустилась на него, как сумерки на город.
Банк. Эта мысль заставила его снова встрепенуться. Ему нужно было снова получить доступ к своим деньгам – не только ради подводного снаряжения, но и для того, чтобы просто расплатиться за отель и за еду в ресторане. Он снова взял свой мобильник и перебирал номера, пока не дошёл до номера Хью Каннингэма.
Хью был его оператором у него в банке – рослый отец семейства с лицом, густо пронизанным красными прожилками, он любил ходить в боулинг и обожал двух своих дочек. Хью с самого начала проникся симпатией и к Стивену Фоксу, и к его необычному для столь юного возраста предприятию, и им частенько приходилось сообща прорабатывать такие хитроумные комбинации, которые были уже на грани нарушения внутрибанковских предписаний, а то и на волосок за этой гранью. До сих пор всё обходилось. Хью знал, что может положиться на Стивена Фокса, а Стивен знал, что может положиться на Хью. Если он сейчас до него дозвонится, тот поможет ему без всяких сомнений. А если Хью сейчас уехал со своим семейством в традиционный летний отпуск, то дела Стивена плохи.